СКЕПТИКИ ГОВОРЯТ, что еще жизнь не прекрасна! Нет, она прекрасна, вот существованье-то часто невыносимо — это да! Но это уже другое.

У КАЖДОГО РАДОСТЬ точно выкроена по его мерке. Ее ни украсть, ни присвоить: другому она просто не подходит.

НИКОГДА И НИКТО не бывает побит так сильно, как раздавленный собственными доводами.

В СВОЕЙ ЖИЗНИ чертей я видел предостаточно; мест, «где вечно пляшут и поют», — тоже.

ДЛЯ КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА его профессия должна быть самой лучшей, а то у него из жизни ничего хорошего не получится.

Я ЦЫГАН, ПРАВНУК ЦЫГАНА, сосланного в 1863 году вместе с польскими повстанцами куда-то в места не столь отдаленные, что прадед был ремонтером, то есть поставлял лошадей польским повстанцам, что за это его судили и, лишив всех прав состояния, сослали под Иркутск и приписали к польской колонии. Отсюда и та пышная фамилия, которой я сейчас владею.

В МЕНЯ ЗАЛОЖИЛИ семь или десять пластинок, и вот я хриплю их, как только ткнут пальцем. Вот, пожалуйста: «Если враг не сдается — его уничтожают», «Под знаменем Ленина, под водительством Сталина», «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее», «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство», «Лучший друг ученых, лучший друг писателей, лучший друг физкультурников, лучший друг пожарников — товарищ Сталин», «Самое ценное на земле — люди», «Кто не с нами, тот против нас», «Идиотская болезнь — благодушие». Все это вместе называется «новый советский человек» и «черты нового советского человека».

Я ВЕЧНО КОГО-ТО РАЗДРАЖАЮ и не устраиваю.

«ТЕЛЬМА И ЛУИЗА» — это просто прекрасное жаркое лето, в которое мне позволили быть дикой.

ТАК СКУЧНО БЫТЬ СЬЮЗАН. Сейчас вы ни за что не найдете Сьюзан, которой было бы меньше 35. Сейчас кругом Джессики. А те, кого когда-то назвали Сьюзан, меняют потихоньку свои имена на что-нибудь типа Сигурни. Но однажды на кинофестивале в Торонто ко мне подошла женщина с девочкой и сказала, что назвала дочь в мою честь. Подталкивает эту девочку ко мне, и я все жду, что она скажет: «Привет, я Сьюзан». Но тут мама говорит: «Познакомьтесь, это Сарандон».

Я УЧИЛАСЬ В ОЧЕНЬ СТРОГОЙ КАТОЛИЧЕСКОЙ ШКОЛЕ, но никогда не была бунтарем — просто задавала много вопросов. В третьем классе нам сказали, что истинный брак может быть только по католическому обряду. Я спросила: «А как же поженились Иосиф и Мария, если Иисус еще не родился и никакой католической церкви не было?» Но они сказали, что во мне бушует первородный грех, и выставили в коридор. С чувством юмора дела там обстояли неважно.

В БРАК Я НЕ ВЕРЮ. Я верю в любовь и доверие — но я не верю в брак. Брак — это удел адвокатов, но никак не влюбленных. Мне не нравится это ощущение от брака — будто люди вступают в какую-то должность и отныне подчинены друг другу. Мне просто нравится просыпаться с тем человеком, которого я выбрала.

МЫ ПРОЖИЛИ 23 ГОДА С ТИМОМ (актером Тимом Роббинсом), что в голливудском исчислении, наверное, все 50. Но никакого секрета здесь нет — просто не нужно искать того, кто лучше. Потому что тот, кто лучше, всегда найдется.

Я крестьянин натуральный. Галстука сроду не носил.

Не люблю городские яйца. В них желток такой же белый, как москвички, которые едут в поезде на юг.

То, что поднимет вам настроение и сделает вас немножко счастливее. Сейчас и всегда.

Туве Янссон вообще-то была художницей. И еще она писала взрослые серьезные книги. Но до этого мало кому есть дело, разве что серьезным исследователям. Потому что для всего мира Туве Янссон — та, кто придумала муми-троллей. Любимых героев нашего детства, живших в идиллической долине, любивших свою семью и приключения.

Удивительно, но истории про очаровательных муми-троллей как будто растут вместе с нами. Мы готовы спорить, что если вы сегодня перечитаете, допустим, «Шляпу волшебника», она не покажется вам глупой, наивной и детской. Вы найдете в ней то, что нужно именно сейчас и именно вам — спокойную добрую мудрость, ощущение любви и защищенности. Ощущение дома, в котором всегда горит свет, тебя ждут близкие, готова вкусная еда и тёплая постель.

В этом материале собрано 50 цитат из книг о муми-троллях, которые можно смело брать на вооружение. Это добрые советы, которые сделают вашу жизнь лучше и счастливее.

1. Всегда горячо приветствуй всех тех, кто входит в твой дом.

2. Одинаково важно знать две вещи: как быть одному, и как быть с другими.

3. Для того, чтобы во что-то верить, вовсе не обязательно знать, правда ли это.

4. Молоко, розы, булочки и ягоды — лучший способ отметить возвращение кого бы то ни было домой.

5. Даже самые странные люди могут когда-нибудь пригодиться.

Хельмут Ньютон – один из самых известных фотографов мира.

Отец говорил мне, что я кончу свою жизнь на дне, потому что думаю только о девчонках и фотографиях.

На мое двенадцатилетие отец подарил мне мой первый фотоаппарат — и я снял свои первые семь фотографий, в метро. На них вообще ничего не было видно. Восьмую фотографию я сделал уже на радиобашне.

Мир совсем другой, когда смотришь на него через видоискатель.

Я устроился на работу ассистентом фотографа, когда мне было 14, и не сказал об этом родителям. Мои оценки стали хуже некуда, отец забрал у меня фотоаппарат и не разрешал выходить из дома.

Родители с детства говорили мне, что я прекрасна, а вот тетя Джейн полюбила меня, когда я уже выросла, — она утверждала, что я была ужасно некрасивым ребенком, к тому же очень любила командовать.

Когда я была школьницей, каждое воскресенье перед учебной неделей я готовила себе одежду на пять дней вперед — так, чтобы ничего не повторялось. Похоже на патологию, но это ровно то, что я делала.

Мой отец собирал пластинки Барбары Стрейзанд. Когда мне было 16 лет, я приходила домой из школы, ставила иx и пела вместе со Стрейзанд. Я знала каждую песню, каждый вдох и выдох, каждую элизию.

Маленьким девочкам очень важно, как они выглядят, и женщинам важно, особенно тем, кто снимаются в кино. Ведь не так много ролей для Спенсера Трейси в женском обличье, если вы понимаете, о чем я.

Мне было пять лет, когда мой отец отправил меня с какой-то запиской к начальнику полицейского участка, — тот прочел записку и запер меня в камере минут на пять, а потом открыл дверь и сказал: «Вот так мы поступаем с непослушными маленькими мальчиками». С теx пор мне так и не удалось избавиться от ужаса перед полицейскими.

Я учился в школе иезуитов, которые научили меня все контролировать и анализировать. Иезуитское образование — очень суровое.

Когда я переехал в Америку, я не водил машину одиннадцать лет, потому что боялся, что меня оштрафуют. Псиxиатры говорили, что мою фобию можно вылечить, но я что-то сомневаюсь.

Я не против полиции, я просто очень ее боюсь.

Мне было ясно, что на «Психо» зрители будут кричать и пищать — но не громче, чем на американских горках. Я хотел, чтобы люди выходили из зала, улыбаясь от удовольствия.

Когда я снимаю кино, я уже слышу крики зрителей.

Я отлично ловлю виноград ртом. Отойдите на сколько хотите, бросьте виноградину, и, клянусь, я ее поймаю.

Когда я только приехал в Голливуд, я сказал своему менеджеру: «Хочу быть самой большой кинозвездой в мире». Мы с ним сели и стали анализировать самые популярные фильмы всех времен и народов, чтобы понять, как работает система. Оказалось, что в десяти из десяти фильмов есть спецэффекты, в девяти из десяти — спецэффекты и странные существа, в восьми из десяти — спецэффекты, странные существа и любовная линия. Так что когда мне предложили «День независимости», особых сомнений у меня не было.

Деньги и успех не портят человека, они просто подчеркивают его врожденные свойства.

Я как-то читал про одного альпиниста, который твердо решил покорить Эверест. Все твердил: я это сделаю, я это сделаю, я это сделаю. А когда он таки залез на Эверест, там, на самой вершине, он вдруг понял, что ему нечем дышать. И в голове у него была только одна мысль: как же мне поскорее отсюда смотаться? Я это к тому, что с мечтами лучше быть поосторожнее. Если вы к чему-то очень сильно стремитесь, то потом, когда вы этого добиваетесь, становится как-то не по себе. Последние несколько лет у меня именно такое чувство.

Все мы чудовищные невежды, просто в разных областях.

Знаете, как бывает: посмотришь на фотографию и вдруг вспомнишь, что ты делал до этого момента и после, весь остаток дня? У меня так происходит даже с фильмами, про которые я уже сто миллионов лет как забыл.

Перед началом съемок ты можешь прийти на площадку и сказать: посмотрите, до чего же все это смешно. Как нелепы все эти штативы, кран с камерой, ящики-подставки и прочий инвентарь.

Если вы будете обращать внимание на искусственность происходящего, то не сможете войти в роль. Часто кто-нибудь из съемочной группы спрашивает: «Здесь я нормально стою? Не мешаю?» А я отвечаю: «Я вас даже не вижу».

Когда моему первому сыну еще не было и двух лет, мы кое-как перебивались на пособии по безработице. Я получал чеки и относил их в банк на углу Сорок четвертой и Бродвея, но сразу мне наличных не давали, приходилось ждать. Отлично помню тот холодный февральский день, когда я стоял в очереди в банк и в воздухе витала безнадежность, у меня оставалось всего 25 долларов. Мне пришлось составить план, вернее два плана. Первый: чек обналичат, и тогда я оплачу пару счетов. Второй: его не обналичат, и тогда я сниму семь долларов.

Я вырос в Астоне, и наша семья была бедной. В детстве я всех боялся и постоянно изображал идиота, чтобы насмешить ребят и не получить от них по шее.

Я начал чуть-чуть разбираться в жизни, только когда почти довел себя до ручки.

Тогда говорили: «Если летишь в Сан-Франциско, у тебя в волосах должны быть цветы». Какой на фиг Сан-Франциско? А цветы мы в Астоне видели разве что на похоронах.

Когда я слушал She Loves You, я прямо улетал. Это было потрясающе. Мир переворачивался. Я все мечтал о том, что Пол Маккартни женится на моей сестре.

Как отец отнесся к моему успеху в Black Sabbath? Как, типа, в лотерее выиграл. Это изменило весь расклад в семье, потому что теперь все ждали халявы.

В Средиземье секса нет.

В моем возрасте — кто знает, что может произойти, когда я зайду за угол?

Быть знаменитым в 70 с лишним, наверное, проще, чем быть знаменитом в 18. Теперь-то я понимаю, что гораздо приятнее быть известным как Гэндальф, чем как Иэн Маккеллен. Пусть лучше люди интересуются личной жизнью Гэндальфа, а не моей.

Толкин был главным авторитетом в мире Средиземья, и я не думаю, что он думал о сексе. По крайней мере, в книге «Властелин Колец» этому нет никаких свидетельств. Хотя слухи насчет Сэма и Фродо, я знаю, ходят.

Я не кинозвезда — я актер. Просто снялся в некотором количестве фильмов, которые принесли некоторое количество денег.

Родом я из Теннеcси, и в детстве меня окружали люди, которые знали что-то такое, о чем сейчас все позабыли. Недалеко от меня жила колдунья, и если кто-то заболевал, она приходила и давала больному разные липкие снадобья, молилась и бормотала что-то. А еще мы часто видели людей, которые умерли много лет назад. Иногда, если мы играли там, где играть было запрещено, появлялась какая-нибудь женщина и говорила, что сейчас позвонит нашим матерям и скажет, чем мы тут занимаемся. Мы знали, что она давным-давно умерла, и мы приходили домой перепуганные, а наши матери ругали нас. Эти мертвые женщины всегда выполняли свои угрозы.

В детстве меня учили не высовываться. Мой дед работал уборщиком и иногда брал меня с собой на работу. Его напарник — двадцатилетний белый парень — называл моего деда Эд, а мой дед называл его «мистер». Дед никогда не смотрел этому парню в глаза, а мне говорил: «Опусти голову. Не следует смотреть белым людям в глаза, иначе они подумают, что ты слишком наглый». Вот почему моя кинокомпания называется «Наглец» (англ. Uppity).

Создатель бренда Virgin об основных уроках для предпринимателей, риске, удачах, ошибках и деньгах

Если вы предприниматель и не делали ошибок, значит вы не предприниматель.

В жизни неизбежны только смерть и налоги. А в бизнесе можно быть уверенным в одном: однажды все пойдет не по плану.

Не беритесь за дело, если оно вам не нравится.

Я всегда относился к бизнесу как к приятному развлечению и порой забываю, где кончается работа и где начинается личная жизнь.

Моя гордость никогда не мешает мне признать свою неправоту.

Я не смотрел «Клан Сопрано». Шпана меня не интересует.

Сколько себя помню, у нас на столе всегда было вино. Его даже детям давали. Мы, правда, разбавляли его газировкой.

Когда я рос, мы переезжали каждые полгода. Я сменил 24 школы. У меня не было друзей. Во-первых, я всегда был новеньким. Во-вторых, меня зовут Фрэнсис — как девчонку. А еще тогда были популярными фильмы про Фрэнсиса, Говорящего Мула.

У меня больше воображения, чем таланта. Я пеку идеи. Просто такое свойство.

Для меня хорошо — это много. Если я что-нибудь готовлю, то готовлю с избытком, и получается слишком много.

Один человек сказал обо мне: «При рождении он получил имя Ролихлахла — Трясущий Деревья, потом он стал Нельсоном Манделой и потряс мир». Мне не нравятся попытки делать из меня полубога. Я хочу, чтобы меня знали как Манделу, человека со слабостями.

В моей стране вы вначале отправляетесь в тюрьму, а потом становитесь президентом.

Я твердо усвоил, что отвага — это не отсутствие страха, а победа над ним. Отважный человек — это не тот, кто не испытывает страха, а тот, кто с ним борется.

Многие вещи кажутся невыполнимыми до тех пор, пока их не сделаешь.

Мне нравится, когда меня называют хипстером. А что это, кстати, такое?

Я прочитала много биографий знаменитостей и поняла, что если в жизни этих людей все было так запутанно и непросто, я должна поступить со своей жизнью точно так же.

В старших классах я любила одеться как какая-нибудь подружка Бонда — я была настоящей малолетней Пусси Галор (персонаж фильма «Голдфингер»).

Не думаю, что могу повлиять хоть на кого-то, кроме себя самой.

В рабочих материалах к первым фильмам моих персонажей описывали двумя словами — невзрачная и придурковатая.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я поспорила с Шоном Пенном. Он сказал: «Ставлю 500 долларов, что, когда тебе стукнет тридцать, тебя будет тошнить от карьеры актрисы». Я все никак не соберусь потребовать у него эти деньги.

Я сам абсолютный хоббит, только ростом повыше.

Я родился в городе Блумфонтейн в Южной Африке и был совсем маленьким, когда моя семья вернулась в Англию. Такой опыт остается в твоей памяти, пусть даже тебе кажется, что нет. Если твоей первой рождественской елкой был увядающий эвкалипт, и ты все время страдал от жары и песка, а потом вдруг оказался в тихой деревеньке в Уорикшире, ты начинаешь чувствовать какую-то особенную любовь к Центральной Англии: там хорошая вода, камни, вязы, маленькие тихие реки и сельские жители кругом.

Меня всегда невероятно увлекали деревья.

Я был стеснительным, неудачливым маленьким созданием и посредственным учеником. Но я хорошо играл в регби.

К 1918 году почти все мои близкие друзья были уже мертвы.

Мое детство нельзя назвать несчастливым. Оно было трагичным, но несчастливым оно не было.

Первое свое произведение я написал в семь лет, и речь в нем шла о драконе. Мама, прочитав мой опус, заметила, что надо писать не «зеленый большой дракон», а «большой зеленый дракон». Честно говоря, я не понял, почему она так считает, и не понимаю до сих пор.

МЭТТ ДЕЙМОН
Актер, 42 года, Нью-Йорк

Как только я заканчиваю работать, я сразу иду домой.

Тот, кто захочет запечатлеть на камеру мою ежедневную жизнь, умрет от скуки. Вот Мэтт дома, учит роль. Вот Мэтт вышел из дома, изучает книги в местной библиотеке. Вот Мэтт возвращается домой и ложится спать. Мэтт спит.

У меня есть одна договоренность с папарацци: я не делаю ничего интересного, а они перестают меня преследовать.

Если вдруг у меня выдастся свободная неделя, клянусь честью, я просто сяду и буду сидеть на диване. Я слишком давно этого не делал.

Хорошая роль достается тебе раз в девять лет, я это точно знаю.

Когда мне исполнилось сорок, кто-то сказал: поздравляю, приготовься к двум самым лучшим десятилетиям твоей жизни.

Я люблю всех, чьи мысли идут дальше ведерка с попкорном.

Раз в месяц небо падает мне на голову. В эту минуту я очень ясно вижу перед собой фильм, который буду снимать. Но перед тем, как приступить к съемкам, я обязательно сажусь и смотрю 4 фильма: «Семь самураев», «Лоуренс Аравийский», «Эта прекрасная жизнь» и «В поисках» (вестерн Джона Форда). И никак иначе.

Представьте: 100 человек бегают вокруг, делают свою работу, пытаются потрясти своих партнеров, роняют вещи, делают ошибки, плачут над ними, теряют над собой контроль, запираются в гримерках, плюются кофе и сорят деньгами — а вы просто сидите, смеетесь и говорите себе, что кинобизнес — это великолепный, дурманящий карнавал. Потому что если вы принимаете его слишком близко к сердцу, он вас убьет.

Телевидение научило меня лишь одному: нет ничего более отвратительного, чем крупный план — от подбородка до лба.

Сейчас люди уже не хотят просто смотреть новости, они хотят быть там, в новостях. Сегодня любой из нас может сотворить крупную новостную бомбу, совершив мелкий, никчемный невротический поступок.

Cпекулянт и филантроп Джордж Сорос о деньгах, значимости ошибок и нелюбви к работе.

• Я не играю в рамках данного набора правил, я стремлюсь изменять правила игры.

• Я весьма критически настроенный человек, который ищет недостатки в себе и в других.

• Я использовал финансовые рынки как лабораторию для испытания своих философских теорий.

• Моя особенность заключается в том, что у меня нет специального стиля инвестиций.

• Мои решения принимаются на основе сочетания теории и какого-то инстинкта.

Я никого не убил.

Моя самая большая слабость — это несдержанность. Но, слава богу, я уже не такой несдержанный, как был когда-то.

Я никогда не ощущал на себе гнева Господня.

Журналисты — единственная порода людей, которые способны сожрать тебя живьем.

Люблю ли я тех, кто меня ненавидит? Они не нравятся мне, но я их люблю.

Я люблю женщин, потому что женщина — это лучшее, что замыслил Господь. А если женщины хотят быть такими же, как мужчины, то есть опуститься на ступень ниже, что ж, пусть будет так.

Мне нравится быть отцом. Так ты становишься моложе. А еще это возможность начать жизнь сначала, разглядывая ее под другим углом.

Я благодарна Чужому. Этот ублюдок дал мне все.

Я вообще не хотела сниматься в «Чужом». Я хотела Шекспира, Вуди Аллена, Майка Николса. Но мне дали эту роль. Что ж, подумала я в тот момент, тогда я покажу им Генри Пятого на Марсе. И показала. Но мне до сих пор кажется, что это мало кто заметил.

Будучи настоящей англичанкой, моя мать никогда не оставляла надежды, что в меня влюбится принц Чарльз.

Шоу-бизнес склонен разделять женщин на недоступных Снежных королев и шлюх. Именно поэтому в моей жизни было так много моментов, когда мне хотелось быть шлюхой.

Когда-то я была блондинкой. Это было довольно давно, и быть блондинкой в те времена ничего не значило. И главное, мне казалось тогда, что блондинки просто более дружелюбны. Сейчас я ни за что не стану блондинкой. Не потому, что в обществе сложился какой-то стереотип. Просто я перестала считать их дружелюбными.

Менее всего Голливуд хочет, чтобы ты менялась. Он всегда хочет, чтобы в новом фильме ты была в точности такая же, как в прошлом. Пока Голливуд не отработает тебя до конца, он будет предлагать тебе одно и то же снова и снова. А когда ты уйдешь с экрана, он просто начнет искать тебе замену.

Жизнь у меня пропащая, честно скажу.

Копилок у меня в детстве не было. И денег не было. Мы жили скромно. Обычная, ничем не примечательная семья инженеров.

У меня в детстве рыбки были — барбусы, меченосцы. Аквариум — это очень приятно, это успокаивающе действует. Хотя я всегда спокоен.

В 1994 году, когда у МММ была почти треть бюджета страны, я ничего не приобретал. Мне это было не интересно. Я жил вот в этой же квартире. Тогда она выглядела так: три комнаты, от пола до потолка забитые книжными полками, а посреди каждой комнаты стоял огромный аквариум из четырех секций, и больше ничего. Только кровать и стол. Когда за мной пришли, они были в шоке — задержанный ходил по квартире в спортивном костюме, а в квартире были только аквариумы, две кошки, попугай и много-много книг.

Я в спортивном костюме любил дома ходить — и в Кремль тоже.

Я принципиально старался не контактировать с властями. У меня и проблемы-то начались с того момента, когда меня позвали в Кремль на расширенное заседание правительства, посвященное МММ, а я не пришел.

Лучшие интервью — это те, в которых тебе не нужно ничего продавать.

Где-то в районе семнадцати я подумал: «Может стать адвокатом?» Но почти сразу отказался от этой идеи. Слишком уж медленно я читаю. А кому нужен адвокат, водящий пальцем по странице?

Когда я впервые разделся перед камерой, я сделал это ради своей матери. Помню, она вечно жаловалась: «Это же чушь какая-то. Женщины ходят по экрану голыми, а на мужчинах вечно надеты какие-то штаны». Поэтому, мама, имей в виду: это все для тебя.

Помню, как в самом начале сестра донимала меня: «Вечно ты умираешь в этих своих фильмах». Что я мог ответить ей? Знаешь, говорю, с чего-то же надо начинать.

Я не остался в Лос-Анджелесе по одной очень простой причине — этому городу не хватает чувства юмора. Страшно представить, кем бы я стал, если бы задержался там чуть дольше.

Когда ты становишься знаменитостью, все вдруг начинают дарить тебе всякие штуки, и ты вроде благодаришь их, а сам думаешь: «Какого хера вы ничего мне не предлагали, когда я себе даже поездку на автобусе позволить не мог?»

С такой кровью, как у меня, я давно уже должен был сделаться шизофреником. Моя немецкая половина всегда и все хочет взять под контроль, а ирландская вечно пытается вырваться на свободу и устроить дебош.

Когда надоест, я брошу все к черту, открою свое кафе и буду говорить людям: отныне зовите меня Суп Догг.

Что бы ты ни делал, делай это хорошо. Совершенствуй свое искусство, даже если жаришь котлеты в Макдональдсе. Не каждый должен становиться рэпером. Будь гребаным асом в мире котлет и помни, что есть что-то, чего не могу я. Например, я нихрена не смыслю в гольфе. И в бейсбол я играю чуть лучше, чем старики занимаются сексом.

Большинство людей будут за глаза называть тебя дураком, потому что ты никогда не был в колледже, но мне плевать, потому что я знаю: здравый смысл всегда побеждал знания. Я усвоил это, продавая крэк.

Я пробовал победить свое пристрастие к марихуане, но в какой-то момент она набрала сил и нанесла мне ответный удар.

Когда государство начинает бороться с подростковой преступностью и наркоманией, оно забывает самое главное: бороться с этим невозможно, но можно сделать футбольные школы и высшее образование доступнее, чем крэк и уличные банды.

Не люблю я, коли меня в кривой лук выпаривают.

Немцы до всего умом-разумом доходят, а мы глазами.

За то не виноват, что в затылке глаз нетути, а виноват, коли затылком грамоту разбирать берешься.

Хотите или нет атмосферу называть «мироколицею» и «колозимицею» — это ваша воля.

Русскому солдату, как на стену полезет, нельзя не кричать «ура», а «ура» — слово татарское; это повелительное наклонение глагола «урмак» — бить.

Какой-то становой пристав, донося о самоубийстве мещанина, писал: «При освидетельствовании оказалось: потолок на второй половице прострелен дырою, имея действие свое при напряжении на севере, ибо комната, при постройке, расположена на восток. Зубы найдены частию близ науличного окна, прочие же челюсти как будто из головы вовсе изъяты». Скажите же, какой толк в таком письме и для чего писать такую белиберду, которую никто не поймет?

Я обожаю быть знаменитым. Это почти то же самое, что быть белым.

В белый дом возьмут и троечника — главное, чтобы тот был белым. Поэтому победа Обамы — это в первую очередь прогресс для белых людей, не для черных.

Когда я стал ведущим собственного шоу на HBO, я понял, что люди на телевидении не привыкли работать на черных. Даже черные там не работали на черных. Мне потребовалось два месяца, чтобы убедить всех, что я хозяин на этом шоу.

Мое настоящее имя действительно Рок (англ. «камень»), и мою мать зовут Роуз Рок. В школе меня дразнили Щебнем, Плимутским камнем и Флинтстоуном. Зато теперь меня зовут мистер Рок.

Cантана ты или Cмит, мексиканец или еврей, католик или буддист, Богу наплевать на это.

Мой отец был потрясающим человеком, но, как все мексиканцы, он был мачо, и ему пришлось проделать очень длинный путь, чтобы узнать, что такое интуиция, сострадание и нежность.

Музыка — это баланс мужского и женского начал. Женщина — это мелодия, мужчина — это ритм. Моя задача — отправить их в постель, где все, чем они станут заниматься, будет естественным и нормальным.

Когда несколько лет назад умер мой отец, я не включал никакой музыки четыре дня. Для меня это очень много.

Глядя на людей, ангелы плачут, потому что им недоступно то, что доступно нам: ощущение момента. Ангелы существуют в бесконечности и не знают, каково это — открыть утром свежую газету, а потом заметить типографскую краску на пальцах, или снять под столом ботинки и размять пальцы.

Человек, которому от рождения дана свободная воля, гораздо сильнее демонов или ангелов, потому что демоны способны лишь бунтовать, а ангелы способны лишь повиноваться.

Необязательно побеждать всех своих демонов. Главное — бороться с ними.

Твои морщины могут означать, что ты очень злой, очень капризный, очень старый или что ты просто много улыбаешься.

Быть счастливым — это не цель и не приобретенное благо. Это решение.

Большинство людей проводят жизнь в плену, потому что живут лишь будущим или прошлым. Они отрицают настоящее, хотя настоящее — это то, с чего все начинается.

Я не люблю, когда говорят обо мне. Давайте поговорим о чем-то важном.

Мик Джаггер сказал: «Если ты начнешь думать о том, что другие люди думают о тебе, — ничего сам не сделаешь». Кто-то считает меня буддистом-маразматиком? Я не против.

Я начал играть, чтобы понравиться девушкам. Не было бы женщин — я бы вообще ничего не стал делать. Реакция мужчин меня не интересует — близкие друзья не в счет.

В музыке нет иного уровня, кроме мирового: это когда человек держит у себя дома сто компактов, и среди них — твоя музыка. Остальное все — сельская самодеятельность. Из наших музыкантов пока никто не дотянулся.

Самое большое удовольствие для меня — сидеть в теплом солнечном месте, выпивать и болтать с друзьями.

 Я фонтан крови. В виде девушки.

Я записала свой первый альбом в одиннадцать лет. У нас, в Исландии, было радио-шоу, где каждый, кто хоть что-то делал хорошо, мог прийти и выступить. Кто-то умел показывать фокусы, и он показывал фокусы. Кто-то умел крутить сальто, и он крутил сальто. А я пела. Даже в школьном автобусе. Везде-везде. Всегда-всегда. Это было единственное, что я умела. В общем, какой-то чувак заметил это, позвонил моей матери, посулил ей деньги и предложил записать мой альбом. Моя мать подумала и сказала «да». А меня даже не спросили.

Когда я покинула Исландию и переехала в Англию, мне было 18 лет. У меня был шок. Исландия, которая осталась там, за морем, была тихой, как сельский приход. Иностранец, идущий по улице, вызывал у людей оторопь — ведь это было задолго до туристического бума. Я шла по Лондону, выпучив глаза, и все казалось мне таким грязным и липким, что я мыла руки не меньше пяти раз в день. А еще там была клубника — что-то, что я видела впервые в жизни.

Не нужно много слов, чтобы сказать правду.

Что такое жизнь? Это свет светляка в ночи. Это дыхание бизона, когда приходит зима. Это тень, ложащаяся на траву, и тающая на закате.

Люби землю. Она не унаследована тобой у твоих родителей, она одолжена тобой у твоих детей.

Когда будет срублено последнее дерево, когда будет отравлена последняя река, когда будет поймана последняя птица, — только тогда вы поймете, что деньги нельзя есть.

В первый год женитьбы молодожены смотрели друг на друга и думали, могут ли они быть счастливы. Если нет — они прощались и искали себе новых супругов. Если бы они были вынуждены жить вместе в несогласии, мы были бы так же глупы, как белый человек.

Ты не можешь разбудить человека, который притворяется, что спит.

Великий Дух несовершенен. У него есть светлая сторона и темная. Иногда темная сторона дает нам больше знаний, чем светлая.

Посмотрите на меня. Я беден и гол. Но я вождь своего народа. Нам не нужны богатства. Мы всего лишь хотим научить наших детей быть правыми. Мы хотим мира и любви.

Даже твое молчание может быть частью молитвы.

Белый человек жаден. В кармане он носит холщовую тряпку, в которую высмаркивает свой нос — как будто боится, что может высморкать и упустить что-то очень ценное.

Мы бедные, потому что мы честные.

Знание спрятано в каждой вещи. Когда-то мир был библиотекой.

Мой сын никогда не займется земледелием. Тот, кто работает на земле, не видит снов, а мудрость приходит к нам во снах.

Мы не хотим церквей, потому что они научат нас спорить о боге.

Когда человек молится один день, а потом грешит шесть, Великий Дух гневается, а Злой Дух смеется.

Почему вы берете силой то, что не можете взять любовью?

Старое время было чудесным. Старики сидели под солнцем у порога своего дома и играли с детьми до тех пор, пока солнце не погружало их в дрему. Старики играли с детьми каждый день. А в какой-то момент они просто не просыпались.

Когда умирает легенда и пропадает мечта, в мире не остается величия.

Что такое человек без зверей? Если все звери будут истреблены, человек умрет от великого одиночества духа. Все, что случается со зверьми, случается и с человеком.

Одно «возьми» лучше двух «я отдам».

Не иди позади меня — возможно, я не поведу тебя. Не иди впереди меня — возможно, я не последую за тобой. Иди рядом, и мы будем одним целым.

Правда — это то, во что люди верят.

Даже маленькая мышь имеет право на ярость.

Я страдаю, когда вспоминаю, как много было сказано хороших слов и как много обещаний было нарушено. В этом мире слишком много говорят те, у кого вообще нет права говорить.

Пусть мой враг будет силен и страшен. Если я поборю его, я не буду чувствовать стыда.

Тот, кто рассказывает истории, правит миром.

Стремись к мудрости, а не к знаниям. Знания — это прошлое. Мудрость — это будущее.

Когда ты родился, ты плакал, а мир смеялся. Живи так, чтобы, умирая, ты смеялся, а мир плакал.
Источник